Память не имеет срока давности

4 мая 2018 года в Стерлитамакском историко-краеведческом музее состоялась встреча студентов II курса исторического факультета с Владимиром Алексеевичем Пучковым, современником событий Великой Отечественной войны.


"Детство, опаленное войной…"

Беседуя с живыми свидетелями тех страшных событий, очень волнуешься и осознаешь, что последствия тех лет могли быть куда более чудовищными! Уходящее поколение ветеранов защитило Отечество, спасая тех, кто будет жить на освобожденной от врага земле. Дети войны – это история, забыть которую было бы преступлением. У них не было времени на детство, они рано повзрослели, приняв на свои плечи не только страдания и ужасы войны, но и трудности  восстановления страны после завершения боевых действий. Выдержка и мужество детей в военные и послевоенные годы подчас становились вдохновляющим примером для взрослых. Их впечатления о войне крайне важны, они дают возможность помнить и представлять историю этого трагического времени через личностные переживания, задавая важный вектор социальной памяти. Невольно преклоняешься перед этими людьми – оказавшись в эпицентре военных собы-тий самом юном возрасте, они каждый день совершали маленький подвиг, стойко переживая трудности и лишения. И сегодня, эти люди служат ярким примером того как в самых сложных условиях сохранять человечность и волю к жизни, любовь и трудолюбие, оптимизм и высо-кие нравственные принципы.

В живой беседе с ветераном, студентам удалось из первых уст услышать о тяготах воен-ных лет, навсегда оставшихся в памяти Владимира Алексеевича Пучкова.

Владимир Алексеевич Пучков был в числе тех, кого называют детьми войны. Уроженец деревни Бородино под Смоленском, он на себе испытал ужас вражеского вторжения на его родную землю. Когда началась война, маленькому Володе было едва три года.

«Я видел фашистов своими глазами…» - такими словами начал свой непростой рассказ Владимир Алексеевич. Вот некоторые ценные свидетельства его воспоминаний: «… Глаза ре-бёнка на всю жизнь запечатлевают самые страшные, жуткие вещи. Мы, дети Смоленщины, всё видели своими глазами – и начало, и конец оккупации. Видели фашистов, их зверства. Трупы, стрельба, пытки мирных жителей, пожарища, холод, голод – всё это были картины нашего дет-ства.

Я помню улицы, заполненные немецкими мотоциклами и грузовиками. Мне, пацанён-ку, они казались огромными. У фрицев в самом начале военных действий были сплошные праздники: вечерние и ночные застолья, смех, шутки, у всех – бравый вид. По вечерам они смотрели свои фильмы на передвижном экране, хохотали, сыпали какими-то репликами. А у людей от страха мороз шёл по коже. В деревне тогда говорили: «У них праздник, у нас горе». Фашисты отбирали у жителей деревни продукты, били птицу и скот.

У меня перед глазами до сих пор стоит пена в красном тазу – так фрицы принимали водные процедуры. Нас не стеснялись, просто за людей не считали.

Одну из наших деревенских женщин, жившую по соседству от нас, немцы за связь с партизанами долго били прикладами, пытаясь выяснить какие-то сведения. Она вела себя му-жественно и никого не выдала. На наших глазах её убили…

…. Когда внезапно началась бомбёжка, залаяли собаки, все бросились кто куда. Мама схватила меня в охапку и бегом в лес. Упали мы в высокую траву и лежали там долго-долго. Когда всё стихло, в лесу набрели на избушку – все окна разбиты, но печка была ещё тёплая. Но скоро и туда нагрянули немцы. Пришлось вернуться в Заречье, но его нет – одни печи и дымо-ходы на пепелище. Пока я играл на пожарище, потихоньку стали выходить те, кто уцелел в ле-су и погребах. Сколько слёз было – не от страха, от радости! Пришлось рыть землянки. Сы-рость, болезни, вечное чувство голода – хлебнули мы лиха тогда. Года два всё это длилось.

Когда немцы отступали, снова шли через наши места их части. Но это были уже совсем другие фрицы – потрёпанные, побитые. За ремешки фуражек вставляли фотокарточки своих семей: мол, мы тоже люди, и у нас есть жёны, дети. На снисхождение надеялись, выходит. Хо-тя сами никого не щадили».